Бюджетная система России выстроена так, что муниципалитеты будут всегда экономить на качестве архитектуры

С 1 марта в России вступили в силу поправки в Градостроительный кодекс. Они расширяют полномочия муниципальных властей по воздействию на конкретные архитектурные решения новых и реконструируемых зданий. Вроде бы это хорошо – главный архитектор действительно может стать главным архитектором . Но есть проблема – и она заключается в самом строении бюджетной системы в России. Подробно об этом рассуждают ведущие проекта «О чем говорят» Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский .

Д.Щ.: Меня зовут Дмитрий Щеглов. Мы продолжаем. Тарас Самборский на связи. В первой части поговорили про несчастный «ЧВК Редан» , который получил, скажем так, внимания и ажиотажа гораздо больше, чем заслуживает. Так что, посмотрите, если интересно, какие у этого причины, какие бы вы сами для себя выявили, может быть, вы с нами согласитесь, пишите в комментариях.

Сейчас поговорим про архитектуру, но в несколько новом разрезе. Мы много обсуждали вопросы, связанные с архитектурными властями, как много на них завязано и как много от них зависит. Но только с 1 марта 2023 года вступили в силу поправки в закон «О градостроительном кодексе». Там говорится, что в очень большом количестве случаев муниципальные власти, которые несут архитектурные функции, могут действовать не только на какие-то базовые параметры новых зданий, которые появляются на их территории, но, собственно, на архитектурные решения. Вот это очень интересно.

Воспользоваться этим можно будет не сейчас, скорее всего, спустя полгодика, потому что еще будут вырабатываться различные нормы, различные правила, как все это дело подстроить, но это в принципе то, о чем мы говорили: о том, что главный архитектор должен быть главным архитектором, и он должен влиять на именно архитектурные решения. Как ты думаешь, как это будет применимо в Сургуте, и какие потенциалы это открывает?

Т.С.: Во-первых, ведь все это существует и в действующем законодательстве. Я имею в виду право и возможность муниципалитета регулировать и, собственно, определять архитектурный облик возводимых сооружений в муниципалитете. Поэтому уповать на то, что изменение законодательства теперь каким-то образом развяжет нашим творческим и рвущимся в полет муниципалитетам, мне кажется, преждевременно, честно говоря. Вообще, я боюсь, что, с одной стороны эта законодательная инициатива является пустой декларацией, а с другой стороны — ловушкой для муниципалитетов.

Объясню, почему: что в рамках существующего законодательного пространства РФ, в рамках существующего бюджетного законодательства, бюджетных процессов, может любой муниципалитет в области архитектуры и градостроительства? Например, построить театр, набережную, аэропорт, речной вокзал, планетарий, университет, плавательный олимпийский бассейн, спортивный центр, большой парк? Может ли это муниципалитет сделать на муниципальные деньги? Вот экономически. На какую-то часть муниципальных денег он это сделать может. Мы это понимаем.

Д.Щ.: Да.

Т.С.: А практически? Практически это невозможно. Он пойдет за федеральными деньгами или в субъект Федерации ближайший или в федеральное правительство по какой-нибудь программе. То, что мы наблюдаем, как активно город Сургут использует этот механизм, либо он пойдет и туда и туда. Когда он идет за федеральным финансированием на осуществление федерального проекта? Какие подзадачи он перед собой ставит? Ставит ли он задачу... Вот прям на вскидку, перед нами карта нашей необъятной Родины, мы берем пальцем в любой муниципалитет тыкаем... Ставит перед собой задачу... Ну давай на каком-нибудь понятном всем примере: университетский кампус. Нормально? Или там театр. Ставит задачу привлечь лучшего архитектора для того, чтобы на вверенной территории появилось выдающееся архитектурное здание.

В списке техзаданий, которые формулирует муниципалитет, которые он готовит для презентации, чтобы получить деньги, на каком месте будет эта позиция? Мы понимаем, что не на первом. Потому что на первом месте будет найти миллиард, два, три, десять. А поскольку таких просителей множество, ты должен каким-то образом смету на сметные работы сокращать для того, чтобы у тебя шанс на получение денег увеличился. За счет чего происходит подобная оптимизация? Конечно же, за счет привлечения качественных архитекторов, и работу будут делать доступные архитекторы по сходной цене.

Мы даже не обсуждаем коррупционную составляющую, что проект будут рисовать карманные архитекторы, фирмы, учрежденные женами и прочими родственниками чиновниками. Допустим, даже это не так. Как дальше оптимизируется? А дальше оптимизируется просто все. И большинство подобных проектов, на которые муниципалитеты выпрашивают федеральные деньги у федерации и у субъекта федерации, они обрезаются, обсекаются, как кочан капусты, в итоге там кочерыжка какая-то остается. Все это в 95% случаев по стране.

И в Сургуте мы это тоже наблюдаем. Потому что мы с тобой это как-то уже обсуждали: за 30 лет любое выдающееся архитектурное сооружение в Сургуте. Только, пожалуйста, без «Вершины». Да? Потому что муниципалитет к ней не имеет ни малейшего отношения. И даже имея уже теперь возможность иметь к этому отношение, он не применяет никаких действий. Вот. Ни одного здания, просто ни одного за деньги муниципалитета или за деньги субъекта федерации, ни одного выдающегося архитектурного сооружения. Все. И так вот это происходит.

А теперь посмотрим на другое. Развяжет ли руки новый закон муниципалитетам в изменении своего подхода к архитектурной политике? Я, честно говоря, не вижу никаких оснований. То есть отношение муниципалитета к архитектурному облику будет по-прежнему таким вот прагматично-тщедушным, что ли. То есть, да, у нас будут улицы, бульвары, тротуары, может быть, даже велосипедные дорожки, может быть, даже мы научимся делать безбарьерную среду, мы будем делать скверики, парки. Это, в общем-то, любимое занятие любого муниципалитета, потому что сквер и парк – это, в общем-то, легкая работа: ты берешь кусок земли или, еще лучше, готовый природный лес, проводишь там определенную реновацию и вот у тебя готовый парк, и себе в зачет поставишь.

А именно когда мы рассуждаем об архитектуре – тут уже трудная работа, тут трудная интеллектуальная профессиональная работа. Я не вижу предпосылок в сегодняшнем бюджетном и законодательном устройстве России, чтобы чиновники вдруг начали творить. Вот если бы этот закон обязывал муниципалитеты на 10 любых строек, которые они вносят в свой Генплан, закладывают в бюджеты своих территорий, например, 3 минимум строились только как выдающиеся архитектурные сооружения, тогда бы я к этому закону поприсматриввался.

А теперь посмотрим, что могут, безусловно, и очень легко, и без всякого спроса у субъекта федерации, у федерального правительства делать муниципальные архитектурные власти? Они могут успешно делать одну вещь — банковать землей. Я использую глагол «банковать», он, конечно, не понравится чиновникам, но по сути это банкование землей. Давайте будем употреблять более политкорректный глагол, например, распоряжаться земельными ресурсами муниципалитета.

Как распоряжается большинство местных строительных властей этими ресурсами? Ровно два направления. Первое: массовая жилищная застройка — пресловутые человейники. Второе — это бесконечные «шанхаи», и в лучшем случае где-то возникают более-менее прилично выглядящие ТЦ. Как правило, «шанхаи», я имею в виду, вот эти вот черкизовские рынки, черкизоны, купцы. Собственно, все. Еще ларьки — это святое, это понятно. Вот, собственно, весь функционал любой архитектурной власти на сегодня.

И закон, который мы с тобой обсуждаем, что он сегодня позволит чиновникам с 1 марта? А ничего. Они начнут сюда Ле Корбюзье сюда звать для строительства планетария? Ничего подобного. По-моему, этого просто не произойдет. Мы наблюдаем некоторое улучшение средовой архитектурной политики в некоторых регионах. Мы это обсуждали. Та же Москва, Краснодарский край, Казань, Белгород, немножко Питер, Тюмень, немножко Екатеринбург, немножко что-то там по Золотому кольцу, но это в рамках организации туристического потока. Это на всю страну. Нет, понятно, есть еще там в некоторых миллионниках определенные улучшения. Именно потому, что это миллионники – раз, и это областные центры – два, и очень часто это какая-то зависимость региона от своего выдающегося выходца, он как бы позволяет организовать процесс таким образом, в том числе финансово, обращать внимание правительства на свою территории. Как, например, Саратов. Из Саратова же у нас Володин ?

Д.Щ.: Да.

Т.С.: Тюмень – Собянин . Это понятные вещи. Вот и все. Вот там пытаются использовать другой подход к архитектурной политике. Города попроще, а Сургут – это город попроще, не смотря на то, что он, все-таки, для страны имеет стратегическое значение, но во всех остальных смыслах это город попроще, и архитектурная политика будет, по-прежнему, проводиться попроще. Вот мы о чем говорим.

Д.Щ.: Да.

Т.С.: Возведение новых школ – это будет попроще. Строительство новых садиков — это попроще. А когда в этих проектах будет предусмотрен аж плавательный бассейн, какой-нибудь фасад из отделочных материалов аж четырех цветов – это чиновники будут называть достижением, мол, мы же изменили. Как во времена Дмитрия Попова , не знаю уж, это он так придумал или так случилось, но эти все 30-этажные жилые дома в Сургуте стали облицовываться не одноцветной бледно розовой керамической плиткой, а добавили туда синенького немножко, где-то красненького. И у нас администрация города тогда бегали, они радовались, они ликовали, они изменили архитектурный облик города.

Кстати вот, как мы с тобой в предыдущем проекте говорили в отношении молодежных организаций, которые, в общем-то, не вызывают никакой общественной угрозы, но некоторые чиновники будут борьбу с этими молодежными организациями специально капитализировать и выдавать как какое-то большое личное, профессиональное достижение. Вот в архитектурной области мы наблюдаем ровно то же самое: минимальный отход от совершенно заурядного с 60-х годов строительно-архитектурного подхода будет выдаваться как прорыв, как изменение политики. А сущностно, если брать конкретно Сургут, местная архитектурная власть не сможет пробить несколько чисто архитектурных проектов, которые бы сделали город другим, которые бы работали на брендирование города, на привлечение в город туристов из соседних населенных пунктов, из нашего и из соседних регионов.

Собственно, вот так видится эта ситуация. Может быть, я в чем-то ошибаюсь. Может быть, сейчас там нам департамент архитектуры скажет, что нет, вот новый закон нам конкретно позволяет, например, переселить, не знаю, сургутский краеведческий музей или картинную галерею в такие и такие вот здания, и эти здания нам построит, не знаю, архитектурное бюро из топ-100 аланеты. ОК. Может быть. Но я боюсь, что подход остается местечковым.

Возможно, только лишь... Еще раз говорю, вот этот закон свалит на муниципалитеты ответственность за какие-то процессы, например, вы не обеспечили, не знаю, там парковочные места, норму мест, или норму по озеленению, или норму доступной безбарьерной среды. Вот в этом плане у вас же теперь развязаны руки, скажет Москва, условно, а вы вот этого не обеспечили. А субъект федерации тоже будет отмазываться, что закон впрямую дал вам полномочия, а вы их не используете. А использовать полномочия, еще раз, заканчивая, они не смогут, потому что на нормальные проекты деньги нужно просить в других местах, денег на всех не хватает, и, соответственно, все эти, так называемые потенциальные проекты будут упрощаться.

Все, что может местная власть сделать, это распоряжаться местной землей. Насколько она может ей распоряжаться, мы итак, без всяких новых законов прекрасно видим. Мы это видим, где осуществляется важный социальный проект: школа, мост, набережная, парк, там власть более-менее действует, отрабатывает деньги и отчитывается по всем цепочкам о проделанной работе, а где надо подойти к какому-то проекту с нуля, у власти не хватает ресурсов профессиональных, интеллектуальных, финансовых, организационных. И никакой закон не даст ей эти ресурсы, потому что бюджет у страны остается прежним.

Д.Щ.: Да. Ну что ж, ладно, посмотрим, как будут архитекторы из разных регионов, городов пользоваться этим законом. Может быть, у кого-то что-то хорошее получится, а, может быть, и нет. Так или иначе, подписывайтесь на наши YouTube-канал и Telegram-канал, читайте нас непосредственно на siapress.ru. Мы с вами прощаемся до новой недели. Тогда снова встретимся и снова поговорим о том, что было интересного. До свидания!

Т.С.: Спасибо всем, друзья! Всем пока!

Дмитрий Щеглов, Тарас Самборский